царство
Мне немного взгрустнулось и вспомнились стааарые стихи (когда-то я такое писала)
Глаза
В моих глазах ты солнца не увидишь
В них не вода, не сок тугих берёз,
Лишь горизонт как полоса печали,
Размытый каплями солёных, жгучих слёз.
Они устали зеркалом служить
И отражать постылость длинных дней,
Нет силы больше в них, чтоб оживить
Всех в памяти запрятанных теней.
В них и печаль и мести грозной пламя
Глаза молчаньем могут наказать,
Но невозможно описать словами
Всё, что они могли бы рассказать.
Они способны видеть сквозь века
И понимать напевы ветра,
В кромешной тьме найти издалека
Едва заметный, тёплый лучик света.
Но нет надежды в мутной глубине,
В моих глазах лишь горькая усталость;
Что видели они известно только мне
И я лишь знаю, что во тьме осталось.
Песочные часы
Зыбкий мир сквозь пальцы исчезает,
И струится тихим отголоском
Музыка, почти что догорая
Свечка капает в ладони тёплым воском.
Было так давно, а может близко
Словно сказка тех веков ушедших,
Как святая вера в проведенье
И молитва о спасенье жизней грешных.
И отцу проклятие от сына;
Обречённый род безумных и святых,
Обещания прекраснейшего мира
И кровавое предательство «других».
Всё одно из века в век:
Нет души спасенья и бессмертья
И таким родился человек
И таким останется до смерти.
А потом начнётся всё сначала:
Чистота с теченьем долгих лет
Превратиться в грязное мочало,
Где и памяти и веры больше нет!
Всё сотрут безжалостные руки,
Вырвут корни и оставят пустыри,
Чтоб ростки любви и общей веры
Никогда б в сердцах не проросли.
Пересыпится песчаная полоска,
Догорит последняя свеча,
Музыки исчезнут отголоски,
И порву стихи я с горяча…
Глаза
В моих глазах ты солнца не увидишь
В них не вода, не сок тугих берёз,
Лишь горизонт как полоса печали,
Размытый каплями солёных, жгучих слёз.
Они устали зеркалом служить
И отражать постылость длинных дней,
Нет силы больше в них, чтоб оживить
Всех в памяти запрятанных теней.
В них и печаль и мести грозной пламя
Глаза молчаньем могут наказать,
Но невозможно описать словами
Всё, что они могли бы рассказать.
Они способны видеть сквозь века
И понимать напевы ветра,
В кромешной тьме найти издалека
Едва заметный, тёплый лучик света.
Но нет надежды в мутной глубине,
В моих глазах лишь горькая усталость;
Что видели они известно только мне
И я лишь знаю, что во тьме осталось.
Песочные часы
Зыбкий мир сквозь пальцы исчезает,
И струится тихим отголоском
Музыка, почти что догорая
Свечка капает в ладони тёплым воском.
Было так давно, а может близко
Словно сказка тех веков ушедших,
Как святая вера в проведенье
И молитва о спасенье жизней грешных.
И отцу проклятие от сына;
Обречённый род безумных и святых,
Обещания прекраснейшего мира
И кровавое предательство «других».
Всё одно из века в век:
Нет души спасенья и бессмертья
И таким родился человек
И таким останется до смерти.
А потом начнётся всё сначала:
Чистота с теченьем долгих лет
Превратиться в грязное мочало,
Где и памяти и веры больше нет!
Всё сотрут безжалостные руки,
Вырвут корни и оставят пустыри,
Чтоб ростки любви и общей веры
Никогда б в сердцах не проросли.
Пересыпится песчаная полоска,
Догорит последняя свеча,
Музыки исчезнут отголоски,
И порву стихи я с горяча…
Моё сердце в горах, 
Я не фаталистка, отнюдь, скорее даже являю собой вполне красочный пример безосновательной жизнерадостности. Однако, по моему предвзятому мнению, именно эта черта и позволяет мне без зазрения совести, размышлять на темы смерти, страха и прочих величин, с пространными, неточными определениями.
Вы не понаслышке знаете, что такое темная сторона. Вся ваша жизнь - это постоянная борьба с самим собой за право оставаться человеком. И пусть ваш костюм видел лучшие времена, но всякий, кто узнавал вас поближе, невольно начинал вас уважать. И вы обрели то, что и не чаяли найти - верных друзей и настоящую любовь.